Шелковой лентой глаза завязаны, в у...
Шелковой лентой глаза завязаны, в узлы мысли запутаны и неопределенность — всего лишь горьковатая нотка в голосе. Ее не надо слышать, иначе голос обидится и предательски сорвется — и что тогда делать? Запивать страх кофе напополам с молоком и тихо выдыхать твое имя на стекло… Проводить пальцем по морозному узору, оставляя линию кривую, как мысли. Неупорядоченные.
Пальцы прошивает электрическим током, дыхание становится чем-то совершенно отдельным от тела и вместе с горячим воздухом взмывает ввысь, пытаясь оставить сознание внизу и узнать звезды. Но они остаются все такими же приклеенными к грязно-коричневому небу, а сознание настойчиво возвращается. Разочарование расплавленным свинцом заполняет доверху — и дурнота накатывает волнами, в проблесках между которыми судорожные глотки воздуха и отчаянная синева неба.
Эти узлы не развязать. Через сотни лет их разъест соленой морской водой или они рассыпятся в прах… Но сегодня. Именно здесь и сейчас. Под этим катастрофически синим небом. Они не исчезают. И не исчезнут, пока где-то под этим небом есть Ты.
Обсудить у себя
0
Пальцы прошивает электрическим током, дыхание становится чем-то совершенно отдельным от тела и вместе с горячим воздухом взмывает ввысь, пытаясь оставить сознание внизу и узнать звезды. Но они остаются все такими же приклеенными к грязно-коричневому небу, а сознание настойчиво возвращается. Разочарование расплавленным свинцом заполняет доверху — и дурнота накатывает волнами, в проблесках между которыми судорожные глотки воздуха и отчаянная синева неба.
Эти узлы не развязать. Через сотни лет их разъест соленой морской водой или они рассыпятся в прах… Но сегодня. Именно здесь и сейчас. Под этим катастрофически синим небом. Они не исчезают. И не исчезнут, пока где-то под этим небом есть Ты.
