Человек носит в себе некую «формулу любви» и, встречая девушку, о которой ему ничего не известно, он просто проецирует образ, который существует в его мечтах, на реальную девушку. Если выявленные основные черты совпадут с чертами созданного образа, то, возможно, вспыхнет любовь. Так специалисты объясняют феномен любви с первого взгляда. 
При этом оценка производится в следующей последовательности. 

— За первые 5 с человек определяет цвет глаз будущего избранника и оценивает, достаточно ли он умен. 
— В течение следующих 10 с взгляд сосредоточен на одежде и на руке в поисках обручального кольца. 
— Ещё 5 с занимает взгляд на причёску, еще 5 с — на руки: маникюр не обязателен, но общая ухоженность рук приветствуется. 
— Затем взгляд переходит на обувь. 
— В последние 15 с оцениваются манера поведения и походка.

Эта же «формула любви» отвечает за ощущение равновесия и надёжности отношений. Когда на первом этапе (знакомство, начало любовных отношений) чувственное влечение полыхает пламенем, мозг вырабатывает вещества одного типа, а на втором (желание успокоиться) — другого. Смена сильных эмоций спокойствием — ключ к ровным отношениям. Еще И.М. Сеченов задался вопросом сохранения любви и выделил ее последовательные фазы:

1. Платоническая любовь с еще неопределившимися, «темными» половыми желаниями;

2. Любовь-обладание, в которой место темных, неопределенных половых стремлений заступают яркие, трепетные ощущения любви;

3. Любовь по привычке (по словам Сеченова, «от частого повторения рефлекса, в котором психическим содержанием является представление любовницы с теми или другими или со всеми ее свойствами, образ её сочетается со всеми движениями души любовника, и она становится действительно половиной его самого»);

4. Неосознанное раздражение, возникающее, если не бороться против однообразия. Партнер начинает рассматриваться через призму недостатков, а не достоинств;

5. Разлука или разрыв. Это не одно и то же. Партнерам на этой стадии физически необходимо расстаться. Возможно, после интенсивного отдыха друг от друга пара воссоединится, а может, и нет.

Великий физиолог сделал важный вывод: «Человек, переживший один раз все эти натуральные фазы полной любви, едва ли может любить страстно во второй раз. Повторные страсти — признак неудовлетворения предыдущим».

Психологов волнует вопрос: «В кого мы влюбляемся?» Одни считают, что мы влюбляемся в тех, кто похож на нас, и тем самым приобретаем уверенность в себе; другие полагают, что если тянет к человеку, совершенно не похожему, то скорее всего это «подают голос» комплексы, а если человек смог справиться со своими внутренними проблемами, то он будет искать спутника, равного себе. Кроме того, существует точка зрения, согласно которой любовь — это проявление высшей формы эгоизма как психологической потребности, человек любит кого-то или что-то с целью удовлетворения собственного Эго.

Какого цвета твоя любовь?

— Какого цвета твоя любовь ко мне? 
— Что? 
— Я спрашиваю, какого цвета твоя любовь ко мне? 
— Я не понял вопрос. 
— Ну, хорошо. Тогда спроси у меня какого цвета моя любовь к тебе. 
Он потянулся, зевнул и на выдохе еле разборчиво спросил: 
— Ну, и какого же?.. 
— Зелёного! 
Он перестал зевать и пристально посмотрел на меня. — Зелёного, — повторила я. 
— А почему не красного? — спросил он с улыбкой. 
— Потому что красный — это пожар, это огонь, пламя — назови, как хочешь. 
— Но ведь именно красный и ассоциируется у всех с любовью! 
— Не у всех, а только у тех, кто «горит»! 
— А ты, значит, не «горишь»? 
— Нет. 
— Спасибо. Приятно в начале дня узнать, что она, видите ли, тобой не горит. 
— А разве это плохо? Во мне горит костёр. Сначала он горит очень сильно, потому что ты сделал всё правильно, как по писаному. Ты до меня уже не раз «разводил костры» и поэтому ты знаешь технологию. Сначала ты нашёл удобное для этого место, потом собрал поблизости сухих веток — избитых комплиментов и знаков внимания, правильно их выстроил. Этого вполне достаточно, чтобы разжечь огонь. Затем ты подбрасываешь туда дрова потолще, потом бросаешь полено. Пока ты собирал «дрова», которые будут гореть в моём «костре», ты устал. Костёр горит ярко, тебе тепло и ты доволен. Но вот он начинает затухать. Поблизости ничего нет, что можно было бы подбросить, а бежать куда-то уже нет сил. Можно продлить удовольствие — снять с себя одежду и принести её в жертву языкатому чудовищу, но пройдёт немного времени и она тоже перегорит — но теперь ты не сможешь даже никуда уйти, ты связан по рукам и ногам. А костёр всё равно потух. 
Вот и получается, что такая любовь из красного цвета очень быстро превращается в серый — как костёр в дым. А серый цвет — он же никакой для любви. 
— Так, так, так, — сказал он. Затем повернулся набок, подпёр голову ладонью, а локтём вгрузнул в подушку. Сонливость его прошла, он улыбнулся: 
— Интересно, а жёлтый? 
— О жёлтом вообще не хочу говорить — какой-то предательский цвет. Привлекает внимание, ты на него смотришь-смотришь, а потом всё вокруг кажется жёлтым! Да и вообще, глаза от него болят. 
— Ну, хорошо, это понятно. Черный тоже понятно — это не цвет любви. 
— Нет, подожди. Любовь бывает всех цветов! Любовь сама по себе — радуга! Каждый раз поворачивается к человеку новым оттенком. 
— Ну, не чёрным же! — вступил он со мной в спор. 
— А почему нет?! Разве не бывает такого, что любовь делает человека злее, замкнутее, он становится агрессивным. И это мы говорим не о неразделённой любви — только о взаимной! Речь идёт о том, как люди влияют друг на друга, это как смешивание красок. Ты — белая краска, я — чёрная, какая из них «сильнее»? 
— Чёрная, конечно! 
— Почему это «конечно»?! Сильнее та, которой больше. Но даже если их смешать в равной пропорции, то «чистого» цвета уже всё равно не будет — чисто-чёрного или чисто-белого, вот так и люди. Кто-то один «заливает» другого своим цветом, потому что его у него в избытке, а тот либо принимает не сопротивляясь, навязываемый оттенок, забывая при этом о своём, либо вступает в борьбу за «сочетание» цветов. Но чем бы не закончилась эта борьба — «чистого» цвета не останется ни у первого, ни у второго! Краски уже смешаны. Он смотрел на меня очень внимательно. 
— Фиолетовый, — словно вынося приговор, сказал он. 
— Фиолетовый, — поморщилась я, — нет. Моя любовь к тебе не может быть фиолетовой, во-первых, я не люблю этот цвет, а во-вторых, нет, на этом и остановимся. 
— Голубой, синий, — не унимался он. 
— Ничего не могу с собой поделать, голубой для меня — это небо! Небо — это птицы, птицы — крылья, крылья — мечта! Ну, а мечта — это молодость. Значит, голубой цвет более присущ молодой любви, любви в раннем возрасте, когда ты прибываешь в эйфории, превозносишь партнёра, идеализируешь что ли. Синий для меня — это цвет всепрощения. Ну, вот не знаю, если ты всё прощаешь человеку — это синий. 
— Зелёный, — мягко сказал он. 
— Зелёный, — повторила я и глубоко вздохнула. 
В комнате повисла тишина. Он не сводил с меня глаз. Я почувствовала как ему не терпится поторопить меня, но сказать сейчас одно ненужное нервозное слово — значит переломать все кисти тогда, когда картина ещё не закончена. Понимала это я, знал это и он, терпеливо выжидая моих пояснений, но я не торопилась. 
— Каждое утро мы просыпаемся в одной постели, — наконец начала я, — я вижу в окне утренний свет и вижу тебя. Начало нового дня. Зарождение чего-то нового — это зелёный цвет. Каждое утро начинается по-разному: то меня будят золотые лучи солнца, пробиваясь сквозь плотные шторы, то я просыпаюсь от шуршания серого дождя. Зимой я вижу в окне белый снег, летом — зелёные листья. За окном картина меняется, а в нашей спальне — нет, каждое моё утро начинается с тебя. Значит, новый день — это Ты. Это зелёный. 
Я кормлю тебя завтраком и неизменно ставлю перед тобой чашку зелёного чая. Я знаю, какой именно зелёный чай ты пьёшь, и каждый раз, встречаясь с такой пачкой на полке в магазине, я всегда забираю одних с собой, даже если дома таких уже две. Зачем? Потому что не хочу оставлять твой чай, а значит Тебя, кому-то другому. И это зелёный. 
Я знаю — ты не любишь моё зелёное платье, тебе кажется, что оно «слишком короткое». Именно поэтому мне хочется надевать его чаще, но не для того, чтобы подразнить тебя, а для того, чтобы не расставаться с тобой целый день, пусть даже мысленно. Это тоже — зелёный. 
Бывает, мы не понимаем друг друга, и даже ссоримся. Зная мою вспыльчивость, ты первым делаешь шаг навстречу. В этой ситуации, ты всегда придерживаешься синего цвета — ты меня прощаешь, в то время как меня «захлёстывает» едкий жёлтый. Но ты подходишь со спины, обнимаешь, утыкаешься лицом в мою шею, и краски смешиваются. А знаешь, что будет, если смешать две акварельные краски: синюю и жёлтую? 
Впервые я повернула голову, чтобы посмотреть на него. Он был очень внимателен. В ответ на мой вопрос он едва заметно качнул головой. 
— Получится зелёный цвет, — ответила я, не сводя с него глаз. Мы смотрели друг на друга, но я сдалась первой и отвела взгляд. Он продолжал смотреть на меня. Я глянула в окно — уже совсем рассвело. 
Я улыбнулась, и вновь повернулась к нему. 
— Какого цвета твоя любовь ко мне? — продолжая улыбаться, я скользнула взглядом по его плечам, губам и остановилась вновь на глазах. В одно мгновение он оказался надо мной и, опустившись на руках, поцеловал...

Любовь мужская и женская. В чем же разница?

В любви женщины профессионалы, а мужчины любители.

Женщины благодарны за любовь, мужчины требуют благодарности.

Большинство мужчин просят доказательств любви, которые, по их мнению, рассеивают все сомнения; для женщин, к несчастью, не существует таких доказательств.

Мужчина уже наполовину влюблен в каждую женщину, которая слушает, как он говорит.
Мужчины любят глазами, женщины любят ушами.
Пустота засасывает. Вот почему мужчину влечет к женщине.
Нас редко привязывает к женщине то, чем она нас привлекла.
Мужчина может любить двух женщин, но лишь до тех пор, пока одна из них не поймет, в чем дело.
Гораздо легче любить всех женщин, чем одну-единственную.

Когда мы уверены в любви какой-нибудь женщины, нас интересует степень ее красоты; когда мы сомневаемся в ее сердце, нам некогда думать о ее лице.
Если женщина любила глухого, который ее бил, а потом слепого, который ее обокрал, то следующей ее любовью будет глухонемой.
Нет более несчастного существа, чем фетишист, который тоскует по женской туфельке, а вынужден иметь дело со всей женщиной.
Женщины любят побежденных, но изменяют им с победителями.
Женщины — это садистки; они истязают нас муками, которые мы им причиняем.
Женщину мучит не тирания мужчины, а его равнодушие.
Ад вымощен мужскими откровениями по женской части.
Не принимай всерьез слово «люблю». Оно значит не больше, чем возглас «готов» на стартовой черте.
Женщина слабее всего, когда любит, и сильнее всего — когда любима.
Женщина не хочет, чтобы говорили о ее амурных делах, но хочет, чтобы все знали, что она любима.
Если женщина тебя любит, то, в сущности, тот, кого она любит, — не ты. Но тот, кого она больше не любит, — именно ты.
Для мужчины нет ничего досаднее, чем обещание любить его «всегда», в то время как он предпочел бы быть любимым недели две или три.
Наша главная ошибка не в том, что мы верим, будто женщины нас любят, а в том, что мы верим, будто мы их любим.
Женщина никогда не считает очень умным мужчину, который в нее влюблен.
Любимая женщина — та, которой можно причинить больше страданий.
Мужчина может быть счастлив с любой женщиной, если только он не влюблен в нее.
Женщина всегда пожертвует собой, если предоставить ей для этого подходящий случай. Это ее любимый способ доставить себе удовольствие.
Женщина всегда сочувствует ране, которую нанесла не она.
Женщины любят не героев, а победителей.
Ничто так не вредит роману, как чувство юмора в женщине или недостаток его в мужчине.
Мужчина, окончательно разочаровавшийся в женщинах, пробует еще раз.
После несчастной любви мужчина остается холостяком, женщина — выходит замуж.

Химия любви

Лирики называют любовь неземным блаженством, скептики — временным безумием. У Хелен Фишер, профессора антропологии из американского университета Рутгерс, на сей счет особое мнение. Химическая реакция и выброс в организм вещества под названием допамин — вот что, с ее точки зрения, лежит в основе чувства, которому земляне посвящают песни, стихи, картины и скульптуры. Во имя которого живут и даже убивают друг друга.
Итоги 30-летних (!) исследований химических изменений, которые происходят в мозгу влюбленного человека, доктор обнародовала в книге «Почему мы любим: природа и химия романтической любви». Вниманию читателя предложена классификация психических стадий любовной горячки и их взаимосвязь с инстинктом размножения. Химию процесса — для наглядности — иллюстрируют формулы. 
Когда мы влюблены, нас преследуют навязчивые мысли о предмете страсти, неукротимое желание быть рядом с ним, ревность, тревога, восторг и многие другие чувства. В результате мозг получает целый комплекс сигналов, порождающих интенсивную энергию — эйфорию. Во всем, что мы делаем, говорим и чувствуем, есть химия, объясняет доктор. Ведь не зря считают, что «разум — это то, что делает мозг». Страсть, вожделение, дружба, наслаждение пищей или искусством — все это отражение химических процессов, происходящих в нашем организме. Судить об этом позволяют новейшие технологии, в частности сканирование мозга.
В работе разума множество комбинаций и сочетаний. Каждое отвечает за определенное ощущение. По мнению г-жи Фишер, романтическое чувство условно можно сравнить с шоколадным тортом. Конечно, речь идет об ощущениях. Говоря другими словами, когда вы влюблены или едите шоколад, — в мозгу активизируются одни и те же участки. 
Если вас отвергли, романтическая любовь может стать одним из самых ужасных ощущений, которые способен испытать человек, утверждает доктор Фишер, но при этом подчеркивает, что речь идет не о сексуальном влечении, а именно о любви. Люди не убивают друг друга, если сексуальный партнер отказывается отправиться с ними в спальню, но не секрет, что любовный суицид есть во всем мире. Любовь — это несвобода. С точки зрения химии, самое сильное человеческое чувство можно сравнить с наркотической зависимостью. Если все хорошо, мы пребываем в состоянии эйфории, если плохо — впадаем в затяжную депрессию.
По мнению исследователей, любовь, как правило, живет не более трех лет. Ее век может продлить лишь реальный барьер во взаимоотношениях партнеров, к примеру, когда один из них женат или живет на другом континенте. Такую ситуацию г-жа Фишер называет «притяжением недоступностью». Одна из глав ее новой книги посвящена химии этого явления.
«Мы с коллегами обнаружили, что когда люди смотрят на фото своих любимых, в мозгу активизируется центр удовольствия, — рассказывает исследовательница. — Осознав, что удовольствие это сейчас недоступно, мозг включает основанную на допамине систему, усиливая чувство любви. Такая схема работы серого вещества, заставляющая мужчин и женщин сфокусировать энергию и мысли друг на друге, направлена на продолжение рода».
Когда у пары появляется малыш, романтическая любовь слабеет, уступая место привязанности. Именно это чувство помогает родителям вместе вырастить ребенка. Если бы страсть длилась вечно, считает Фишер, многие из нас не смогли бы работать, погибли бы от истощения или угодили в психиатрическую клинику.
В отличие от страсти, глубокое чувство привязанности можно сохранить на всю жизнь. Любящие мужчина и женщина со временем становятся командой, которой не страшны ни бытовые трудности, ни эмоциональные потрясения. Очень важен для семейных отношений элемент новизны, утверждает автор книги: это стимулирует выработку допамина в мозгу, а следовательно, делает будни романтичнее. Химия любви не подвластна возрасту. «Процесс» может начаться в любой момент жизни. Это подтверждают результаты исследований, в которых приняли участие 255 добровольцев 16 — 60 лет. Как выяснилось, мужчины и женщины почтенного возраста испытывают не меньшую любовь, чем молодые. Более того — Хелен Фишер беседовала с 70- и 80-летними людьми, которые страстно влюблены.
Без романтического чувства жить на свете холодно и грустно. Вот почему люди ищут любви. Хелен повезло. Она счастлива. Ей удалось испытать сложное, настоящее чувство — интересное, возбуждающее, очаровывающее. Оно живет до сих пор. Это прекрасно. И все же «помешательство», которое приносит одновременно и радость, и горе, — не более чем химия, уверена американка.